Социокультурный словарь - коррупция

часто предлагается применение самых крайних и беспощадных средств, включая расстрелы без суда и следствия, периодическую экспроприацию, внесудебное насилие, предлагается действовать в соответствии с лозунгом "грабь награбленное". Тем самым представление о К. формируется по манихейской схеме и служит элементом как авторитарного идеала (только беспощадная сильная власть, не считающаяся с либеральным слюнтяйством, способна подавить К. без остатка), так и элементами локализма, вечевого идеала (все они кровопийцы и сволочи, поэтому и мы вынуждены теперь тянуть одеяло на себя. "С волками жить по-волчьи выть").

б) К. отход чиновника от идеала служения государственности во имя локальных, групповых, личных утилитарных ценностей, переходящий в мафиозную деятельность, где служение государственности превращается в средство грабежа, а государство рассматривается как особый локальный мир, противостоящий другим локальным мирам.

К. одновременно порождается как локализмом, так и авторитаризмом, что свидетельствует о том, что в ее основе лежит более общая причина, т. е.

древнейший вечевой (догосударственный) идеал с его рассмотрением мира как в основном сферы враждебных сил. Локализм в большом обществе, его представления о справедливости превращаются в справедливость мафиозного типа, близкую к представлениям о справедливости, присущ системе монополии на дефицит.

К. не только результат старой традиции "кормления от дел", но прежде всего синкретической неотделенности, слияния власти и людей власти, т. е.

господства власти над законом, (Принцип шаха, перерастающего в мат), отсутствия развитых элементов гражданского общества с его ответственностью, разделением властей и подчинением власти закону.

Непосредственно К. вытекает из господства внеэкономических отношений, из системы господства монополии на дефицит, где владение, распоряжение ресурсами находится в руках монополии производителей и слитой с ней бюрократической системы распределения. При этом контроль в обществе осуществляется в основном самой бюрократией, которая одновременно распределяет дефицит. К. стимулируется существующими во многих районах страны племенными отношениями, трибализмом, а также местничеством и ведомственностью в их крайних формах. К. выступает как средство перестройки каналов движения дефицита. Напряжение локализма создает для этого особенно благоприятные условия.

Реальная борьба с К. возможна лишь на основе роста ответственности личности, культурной интеграции большого общества, на основе углубления всеобщего, ослабления дезинтеграции. Опасности роста последствий К. для советского общества возможно больше, чем в любой другой стране, так как усиление К. может совпадать с усилением локализма. Это в конечном итоге глубоко подрывает, дезорганизует интеграцию общества. Для развития К.

существует благоприятные условия, которые могут породить беспрецедентную опасность в национальных масштабах.

Само понятие К. скрывает сложный комплекс разнородных проблем, игнорирование которых для общества крайне опасно. Если борьба с К.

перерастает в борьбу против монополий на дефицит, то тем самым она разрушает важный механизм организации существующего общества. Развитие экономики и поддержание ее подчас скрытого существования происходит иногда через К. Вырастая из системы дефицита, К. одновременно может служить элементом скрытого механизма, приводящего в жизнь экономическую (псевдоэкономическую) систему. Практически без нарушений невозможна в стране никакая полезная деятельность. Поэтому оказывается крайне трудно провести границу, которая позволила бы, уничтожая гидру К., сохранить функциональные системы общества. В противном случае борьба с К. может привести к вытеснению одной формы дезорганизации и усилению другой, ибо административное подавление системы монополии на дефицит без соответствующего развития рынка лишь усилит общую дезинтеграцию.

В условиях монополии на дефицит, когда хищения стали нормой, само понимание К. является весьма неопределенным. В разряд К. попадает также частная инициатива, "нетрудовые доходы", т. е. возникающие новые социокультурные мутации, которые открывают для общества, погружающегося в хаос дезинтеграции, новые позитивные возможности. Тем самым вместе с жуликами и ворами под жернова борьбы с К. попадают живые силы общества, талантливые организаторы, менеджеры.

Как форма паразитического локализма К. представляет собой опаснейшего врага большого общества, тем более страшного, что он сливается с обменом дефицитом, т. е. фактически включен в систему. Подобное явление, по сути дела, одна из форм расплаты общества за раскол, за систему монополии на дефицит. Разумеется, господство рыночных отношений не избавляет от мафии, но оно по крайней мере развязывает руки для борьбы с ней, позволяя видеть К. в свете норм права. Монополия на дефицит такой возможности не дает, так как включает в себя произвол держателя дефицита в выборе потребителя.

Усиление контроля над этим процессом лишь перемещает реального держателя дефицита на более высокий уровень управления.

Усиление К. особенно опасно в связи с ее слиянием с уголовным миром, в связи со стремлением организованной преступности подчинить себе звенья государственного аппарата, что облегчается слабостью бюрократии, низкой активностью общества и низким профессиональным уровнем органов, обязанных бороться с К. и организованной преступностью, органов, которые до последнего времени не подозревали о ее существовании. Опасность заключается в том, что К., как и организованная преступность, расценивается в массовом сознании прежде всего в абстрактных манихейского типа противопоставленных, что толкает общество сводить решение всей проблемы к ужесточению наказаний.

Серьезность опасности заключается в том, что уход жизни из системы может привести к усилению перехода активных людей в ряды тех, кто соединяет К.

организованную преступность. Это может привести, а возможно уже привело к серьезным последствиям, угрожающим государственности, прежде всего к усилению в стране преступных форм локализма, наращивающих свое влияние на государственный аппарат, например, при распределении капиталовложений и иных ресурсов, и тем самым снижающий его возможность решать медиационную задачу.

Это одновременно усиливает в стране активность сил, способных противостоять выходу из предкатастрофического состояния. Одновременно усиление К. и организованной преступности толкает общество к террористическим методам борьбы с ними, что само по себе может оказаться опаснее самой К., не говоря уже о том варианте, что вполне возможно организованная преступность будет исполнителем этого террора.